 | |
Многие талантливые люди, выросшие в Челябинске, работают, живут и учатся в
Москве и Санкт-Петербурге или за рубежом. Получается ситуация: наши в учатся в
Швейцарии, Америке, Германии, Австрии... Они бы с удовольствием приехали в Челябинск
и сделали концерт. Но...
Не хватает тех, с кем можно играть. Лера Авербах по всему миру давала сольные
концерты. Она недавно в Вене с Гедеоном Кремером сделала безумно красивый концерт:
она на фортепиано, он на скрипке. Сама музыку написала, и они сыграли вместе.
Это звезда первой величины. Лера выступает в Париже, в Нью-Йорке, а к нам куда
приехать? Приехала Лера в Челябинск и говорит: "Хорошо, что есть камерный
оркестр". С камерным оркестром она выступила, концерт сыграла. Игорь Ретнев
приехал. Один он как бы сыграл? А с камерным оркестром он и кантаты споет, и сольные
концерты сыграет.
У нас такая ситуация: в институте есть оркестровый факультет, какая бы тонкая
ни была струйка, но идет, и сейчас есть возможность набрать молодых, у которых
огонь в глазах, которые хотят играть.
Получается ситуация -- оперный театр и тот не заполняется. Есть город в Австрии,
Зальцбург, небольшой совсем, а лучшие пианисты мира приезжают в этот город. Наш
Челябинск в пять раз больше, и к нам никто не приезжает.
Для нашего города нужен не только один оперный театр, не только симфонический
оркестр, должен быть еще и театр музыкальный, какой-нибудь камерный музыкальный
театр. Потому что для миллионного города то, что у нас есть - это слишком мало.
То, что опаздываем, это всегда так, но мы современное искусство практически
не знаем. Челябинск -- пустое место для современного искусства. Не то, что мы
его не пропагандируем, а вообще ничего нет. Музыки современной нет. Например,
я исполняю с камерным оркестром какую-то современную музыку, а это никому не интересно.
Музыканты-интеллектуалы придут, будут слушать...
В принципе, мы даже не знаем, что в музыкальном мире происходит. Я, например,
получаю партитуру, обалдеваю, что есть такая музыка, а человек даже не слышал.
Люди этих композиторов не знают, они этих композиторов даже не слышали. Они не
знают, что есть такая музыка.
Для народа мы сыграем что-то любвеобильное. Это хорошо! С другой стороны, мысль-то
не движется, топчется на месте. Мы дышим воздухом, который накурен. Нужно открыть
окно, чтобы свежий воздух пошел в легкие, кислород в мозг. Мы этого себе позволить
не можем. Во-первых, музыкантов нет. А потом, Челябинск -- такой город. Например,
у нас только пять музыкантов, которые прилично играют. И эти пять музыкантов --
пианисты. Надо хотя бы сделать так, чтобы они не уезжали. Концерты нужно с ними
играть. Потом и струнники появятся. А так у нас получается ситуация, что у нас
пианисты есть. И им так тоскливо, и плохо здесь. Для себя заниматься -- тоже не
то. Вот мы, например, играем сейчас Шостаковича. И у нас в Челябинске есть пианистка,
которая играет здорово Шостаковича. Мы предлагаем ей контракт -- через полгода
играем Шостаковича. Хотим вам заказать. И она с удовольствием начнет заниматься,
и это будет действительно по-настоящему сыгранный концерт Шостаковича. Или я знаю,
кто у нас очень здорово сыграет концерт Моцарта. Я подхожу и говорю -- через четыре
месяца Моцарта играем. И она будет заниматься. Четыре месяца. Потому что будет
хотеть. Или программу предложить -- сегодня мы играем концерт Моцарта такой, а
через год тоже концерт Моцарта, но уже другой. И она будет знать, что не просто
так занимается.
...другое дело, обидно, что мы, например, выступаем в органном зале, свердловчане
слушают и говорят: "Нам так понравился концерт. Мы оплачиваем все, и вы приезжайте
к нам с этим концертом". Они увозят нас в Екатеринбург, просят выбрать зал,
мы им сыграем. Здесь этого нет. Это и обидно. Мы хотим что-то такое сделать для
Челябинска.
|
