Нина Ягодинцева. "Теченье донных трав".
"Библиотека А. Миллера", Челябинск, 2002
Иногда сталкиваешься с книгами удивительно самодостаточными - прочитаешь такую, и говорить нечего, да и не хочется: кладешь ее на колени и молча глядишь в окно. Ни тебе слов "Чудно! Замечательно!", ни желания обсудить, поспорить, прорецензировать. Боишься, что ли, со словами утратить смыслы, вызревшие в тебе во время чтения? Или заранее понимаешь, как бессильно и бесполезно все сказанное после открывшегося в стихах? Не в силах преодолеть искус сказать, все-таки попытаемся.
Эта новая книга Нины Ягодинцевой и сама по себе как-то молчалива -- прочел, а ощущение неизьяснимости осталось, той самой "пронзительной невыразимости", которую так любит и чувствует автор. "Стихи сплетены из пауз... Слова -- это просто форма", -- говорит она. Но -- далеко не символизм напротив, поэзия здесь очень предметна, по пути к запредельному автором заботливо расставлены земные" маяки, дабы оно отразилось в читателе через мирские любимые приметы. И светло становится от узнавания дивных мелочей -- из них, "неумелых и неловких" ткется дорога к горнему.
Всему привычному в этих строках сообщается небывалая глубине и высота: вот почему "Вспоминая Сыростан, / Вспоминаешь неземное". Стихи Нины Ягодинцевой живут на той тонкой грани "между призрачным и настоящим", где не только одно умрет без другого, но где порой и не ясно, что же иллюзорно а что - подлинно. Сыростанский ли, таганайский рай, купальские ли праздники в гуще лесов у заповедных озер -- настоящее? Или зримее и правдивее то, что они собой воплощают, куда уводят нас, бескрылых, сомневающихся в истинности знака? Всякая фактичная земная примета -- шепот воды, тайно выспевающая земляника, "пасхальный сухарик со сладкой своей позолотой" -- обеспечивается значимым и таинственным откликом оттуда, где любые загадки получат ответы, любые паузы станут одной -- самой главной, где тебя простят и успокоят и снег упадет на истомившиеся от зноя губы... "Проспект заканчивается закатом", -- говорит автор: вот оно, мирское, уходящее от самого себя.
Вечность, по Ягодинцевой, не мертва, не амбивалентна -- она так же по-человечески наполнена вполне земным, так же уютна и утешна:
За тем невидимым пределом,
Где все невинны и чисты,
Как будто в фильме черно-белом:
Вокзал, автобусы, часы.Из мира в мир, всегда навстречу
Иным улыбкам и слезам,
В слепое утро, зыбкий вечер,
Другой сырой автовокзал.
Но не только городские пейзажи наполняются ощущением вечности -- взять хотя бы "горные" стихи. Кстати, кто еще из современных уральских поэтов создавал подобное о том же Таганае, не скатываясь в туристскую "бардовость" и не впадая в сладкую пасторальщину? Горы для Ягодинцевой -- это там, где ближе всего к "пределу", и еще в прежних ее сборниках мы с волнением наблюдали метафору горы-книги, страницу которой может перевернуть лишь "Господь-библиотекарь" В нынешнем сборнике вечность в горах похожа "на синюю стаю китов, плывущих навстречу к солнцу", а взбирающиеся на вершины однажды делают это в последний раз, "чтобы потом вернуться в город и жить как все", но их дети наследуют крылатую страсть к высотам. Это стихотворение написано на внешне сдержанной, но на самом деле такой пронизывающей интонации, что у читающего перехватывает дыхание.
У каждой вершины есть имя.
Она одна.
У каждой вершины -
каменных толщ оплот.
Под каждой вершиной -
дремучая глубина Болот.
И еще одно - стихи очень легки. Речь здесь идет даже не о технике - хотя практически вся поэзия Ягодинцевой удивительно ненатужна, эту свободу нельзя сымитировать, подделать, мы с удивлением ловим себя на том, что сразу "попадаем в такт". Такая воздушность созвучна воздушности бытия, в котором все тяжеловесное, грозное, страшное лечится "одним касаньем" снегопада (снега у автора очень много, и он очень разный), берестяным ковшиком с водой, белоснежной пеной герани, которая "застилает глаза и мешает плакать", бабочкой, повстречавшейся тигру на охотничьей тропе... И той же легкостью поэзия утешает и утишает нас, одаряет смирением, любовью, ощущением, что роковое бремя рано или поздно спадет, как, например, в летящем, сквозящем, точно собранном из хокку, стихотворении:
На том берегу Юрюзани,
Словно уже на небе,
Избы стоят высоко.
Мостиком в три дощечки,
Тропкой по косогору --
Разве туда взберешься?.................
Смотришь так отрешенно,
Словно душа узнала,
Куда ей потом вернуться.
Может быть, эти строки так примыкают к сердцу, потому что они созвучны и общему впечатлению от книги. Во многих стихах Нины Ягодинцевой душа узнает самое себя; а это ощущение -- едва ли не единственное мерило подлинной поэзии.
Константин РУБИНСКИЙ
"Челябинск за неделю" N127, декабрь 2002