Предисловие к книге Олега Павлова написал его земляк, златоустовец, известный в литературных кругах писатель Владимир Черноземцев. Побаиваюсь книг, предваряемых маститыми фигурами. Вдруг это щит, скрывающий слабость и бесталанность. В стихах Олега слабости и бесталанности не найти.

          * * *

Свет предвечерний... Не закат еще,
Но краткий час зачатия заката --

По крышам города неспешно он течет,
Как теплая река по перекатам.
Течет неслышно, но в его волне
Такая сила, и такое право,
Что где-то там, в потемках, в глубине,
Сгорает все, что мелко и лукаво.
Как будто солнценосные гребцы,
На миг поднявши колкие весельца,
Творят молитву "Твердо слово рцы",
Пред тем, как затопить галеру Солнца.
Вздохнет небесный океан, до дна
Встревожен погружением светила.
И через край плеснувшая волна
Уже к востоку ток поворотила,
И все, что прежде напитал рассвет,
Вся, полднем напоенная природа,
Теперь к востоку шлет возвратный свет
Во имя сил грядущего восхода.
Свет излученный, свет неизреченный,
Любую вещь преобразует он --
В простом кувшине зреет тот же звон,
Что льют на нас колокола вечерни.

Медовый, медный...Веером пыльца...
Неопалимой купины объятья,
Что, как рентген, пронизывают платья,
Высвечивая светлые сердца.
А темные... А темных нет на свете,
Во всяком случае при предвечернем свете.

2002

Суламифь

На кольце Соломона начертана фраза
"и это пройдет" --
Не однажды она
исцеляла царя от печали.
Хор забытых наложниц
как крылья гудит за плечами,
Но "и это пройдет" --

обещает кольца поворот.
Отчего же сегодня
как-будто и надпись не та,
И знакомые буквы не лечат царя,
а тревожат?
Царь вращает кольцо,
и впервые снимает с перста,
И глядит сквозь него
на свое виноградное ложе.
А в кольце Соломона
калачиком спит Суламифь,
Совершенно по-детски
поджав золотистые ноги,
И над царской невестою
разноязыкие боги
Напевают
еще неизвестный
библейский мотив.
Спи, дитя виноградника!
Сладок предутренний сон,
И твоя нагота так невинна,
наивна, беспечна,
От потока времен
огражденная царским кольцом...
Но пророчит кольцо,
что и это мгновенье не вечно!
Ах, проклятая мудрость! --
в любви не спасает она.
Царь отбросил кольцо --
и лишившись защитного круга,
Как птенец из гнезда,
Суламифь выпадает из сна,
Чтобы снова забыться
в объятьях царя и супруга.
Хор небесный гремит,
и кольцу еще долго звенеть...
Но она не услышит
ни этого грома,
ни звона.
В легком сне, Суламифь,
будет легче тебе умереть --
И очнуться
бессмертною Песней
царя Соломона.

1999 - 2000

          * * *
тих глубокий синий омут
облака плывут, светлы,
облака плывут, не тонут,
как обида, невесомы,
как обида, тяжелы.

          * * *
таким недолгим
кажется мне на закате
день,
ускользающий за горизонт,
таким коротким и светлым...
высь потемневшая
обнимает ветки,
днем
к солнцу протянутые,
не успевшие
солнца коснуться,
а зыбкое пламя
маленькой моей свечки
к звездам
протягивает луч.

Владлен Феркель наконец-то собрал собственный поэтический сборник. В 1996 году в сборнике "Музыка снов" уже публиковалась подборка его стихотворений. Теперь вот появился персональный том сочинений.

* * *
Как все меняется
Едва ль вчера весна ломала лед,
И вот уж яблоня склоняется
И яблок предлагает мед.
И дождь уж холоден,
И урожай по закромам рассован.
И ветер голоден,
И снег уж нарисован.
И снова прочен,
Надежен, тверд и крепок лед.
О чем я, впрочем?
Так, еще один истаял год...

* * *
И падал первый летний снег.
За ним пришел еще, в июле.
А мы не ехали, тянули,
В сиропе снежном мы тонули,
Как тонут иногда во сне.

И что-то не пускало нас,
Держало на постылом месте,
Мы вязли в рыхлом, пухлом тесте
Из лжи, из подлости и лести,
Что называется страна.

И не было путей других,
Как оставаться на распутье,
На снежном, белом перепутье
Лежать изюминами в кутье,
Торить не тропы, а круги.

Так и прошло желанье жить:
Как боль зубная -- отпустило,
И снегом уши, рот забило.
И стало все легко и мило...
И в тело врезались ножи.